Минерва заказала Лазарусу ужин и проверила, как накрыли стол.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Не зною. Ах, да. Минерва, ты не закусишь со мной?

– Благодарю вас, Лазарус. Я согласна.

– Не за что меня благодарить, это вы, миледи, оказываете мне честь. Что-то мне грустно сегодня. Садись, дорогая, и развлеки меня.

Голос компьютера переменился и шел теперь с другой стороны стола, за которым сидел Лазарус, словно напротив него расположился кто-то из плоти и крови.

– Создать изображение, Лазарус?

– Не стоит так хлопотать, дорогуша.

– Это не хлопотно, Лазарус, у меня много свободных блоков. – Нет, Минерва. То голоизображение, которое ты мне показала – идеальное, реалистичное, двигавшееся, как живая женщина, – это была не ты. Я знаю, на кого ты похожа. Хмм... Пожалуй, выключи свет, оставь его только пал моей тарелкой. Тогда я смогу увидеть тебя бы всяких голоизображений. Освещение изменилось – комната утонула во тьме, только лучик света падал на безукоризненный прибор и салфетку перед Лазарусом. Глаза старика не сразу привыкли к темноте, чтобы что-то увидеть перед собой, нужно было вглядываться – но он не вглядывался.

– Ну и как я выгляжу? – поинтересовалась Минерва.

– А? – Он ненадолго задумался. – Такая внешность подходит к твоему голосу. Хммм, за то время, что мы провели с тобой вместе, я невольно создал для себя твой образ. Дорогая моя, а ты понимаешь, что мы с тобой гораздо ближе, чем муж с женой?

– Наверное, нет, Лазарус. Ведь я не знаю, что значит быть женой. Но я рада, что близка вам.

– Дорогая моя, быть женой – это не только спать вместе. К моей детке Доре ты относишься как мать. О, я знаю, что Айра у тебя на первом месте... Однако ты похожа на Ольгу, о которой я говорил; у тебя столько всего, что хватит не на одного мужчину. Впрочем, я ценю твою верность Айре.

– Благодарю вас, Лазарус. Но я люблю – если я правильно употребляю это слово – и вас, и Дору.

– Я знаю. Но у нас с тобой нет надобности выбирать слова, пусть этим занимается Гамадриада. Ммм... значит, как ты выглядишь... Ты высокая, ростом почти с Иштар. Но стройнее. Не худая – просто стройнее. Сильная и крепкая, но не мускулистая. Не так широка в бедрах, как она, – в самый раз. Женственная. Ты молода, но ты женщина, а не девица. Грудь тоже поменьше, чем у Иштар, – как у Гамадриады. Ты красива, но не смазлива. Чаще грустная, но когда улыбаешься, твое лицо светится. Волосы каштановые, прямые; ты носишь их распущенными, но не возишься с ними – просто причесываешь и следишь, чтобы были чистыми. Глаза карие, под стать волосам. Косметикой обычно не пользуешься, и всегда изящно, но просто одета. Ты не модница и не помешана на нарядах. И обнажаешься только перед теми, кому доверяешь полностью, – а их немного.

Ну и все, по-моему. Я не пытался придумать детали: так сложилось у меня в голове. Ах, да, ногти у тебя на руках и ногах коротко подстриженные и чистые. Но ты не уделяешь им чрезмерного внимания. И спокойно относишься к грязи, поту и крови – хотя они тебе, конечно, неприятны.

– Лазарус, мне очень приятно было узнать, как я выгляжу.

– Да? Впрочем, все вздор, девочка. Мое воображение слишком разыгралось.

– Нет, я такая, – твердо заявила Минерва. – Мне это нравится.

– Ну, хорошо. Если хочешь – будь ослепительно прекрасной – как Гамадриада.

– Нет, вы верно описали меня. Я Марфа, Лазарус, а не сестра ее Мария.

– Ты меня поражаешь, – отозвался Лазарус. – Ну да! Ты читала Библию?

– Я прочла все, что есть в большой библиотеке. В некотором смысле я сама библиотека, Лазарус.

– М-да, я мог бы сам догадаться. А как обстоят дела с двойником? Все готово? Может случиться, что Айре шлея под хвост попадет и он решит поскорей свалить отсюда.

– В основном все готово, Лазарус. Все мои постоянные программы, память и логические схемы продублированы в отсеке номер четыре у Доры, и я провожу проверки и испытания скопированных частей с участием тех блоков, которые располагаются здесь – во дворце. Пришлось использовать шестикратный опрос – обычно я ограничиваюсь трехкратным. Я уже обнаружила таким способом несколько открытых контуров – впрочем, дефекты невелики, и я сумела все сразу исправить. Видите ли, Лазарус, я рассматривала этот процесс как экстренный и строила большую часть новой себя, не полагаясь на процессы Туринга. Мне следовало бы построить в Доре внешние контуры, а потом ликвидировать их, оставив контуры обслуживания.

Но на это ушло бы куда больше времени – моя скорость не позволяет осуществлять массовые манипуляции. Поэтому пришлось просто заказать новые блоки памяти и логические цепи и встроить их в Дору руками заводских мастеров. Вышло гораздо быстрее. Потом я заполнила эти блоки и проверила их.

– Ну и как, все прошло хорошо?

– Нет, Лазарус. Дора боялась, что ей наследят в чистых отсеках и ворчала. Но они работали аккуратно, в комбинезонах, перчатках и масках. Я требовала, чтобы они переодевались в воздушном тамбуре, а не перед четвертым отсеком. – Лазарусу показалось, что Минерва улыбнулась. – Пришлось устроить временный санитарный блок рядом с кораблем – тут уж: ворчать начали директор проекта и снабженец.

– Это можно было предвидеть. И Дора могла бы пораскинуть мозгами, ничего бы с ней не случилось.

– Лазарус, как вы уже указывали, когда-нибудь я буду – надеюсь, что буду – пассажиркой на борту Доры. И поэтому я старалась с ней подружиться... Мы с ней подруги, я люблю ее, она единственный мой друг-компьютер. И я не хотела портить с ней отношения, устраивая беспорядок на корабле. Вы же сами говорили, что хозяйка она очень опрятная; и я тоже старалась быть опрятной, чтобы продемонстрировать ей свое уважение и показать, что ценю возможность стать ее пассажиркой. А у инженера и болтливого снабженца не могло быть причин для недовольства, ведь я все оговорила в контракте: смену одежды в выходном люке, ножные писсуары для работников, не есть, не курить, не слоняться по кораблю – кратчайшим путем в четвертый отсек – и никуда более. Впрочем, им негде было слоняться. Я просила Дору, чтобы во время работы все двери были закрыты. И я заплатила им – чтобы ничего не нарушали.